Ну, вот каково же это, когда на съемках фильма-катастрофы «Послезавтра» играешь сцену, в которой целуешься с Джейком Гилленхаалом, и закоченеваешь, погружаясь по пояс в ледяную воду? Мы выяснили это у очаровательной 17-летней актрисы и певицы Эмми Россам, уже имеющей, несмотря на столь юный возраст, богатое творческое прошлое. В раннем возрасте (Эмми было 7 лет) она пела в детском хоре театра Метрополитен Опера в Нью-Йорке. Темноволосая, кареглазая девочка участвовала почти во всех операх театра, включая оперу «Кармен». Однако она посчитала, что быть актрисой ей хочется больше, чем быть певицей, и пробилась в участницы «мыльной оперы» «Пока Земля вертится» (As the World Turns). Чуть позже она появилась в эпизодах телесериалов «Практика» и «Закон и порядок». Во многих журналах Эмми назвали «юной актрисой, за которой стоит следить». Совсем недавно она сыграла дочь героя Шона Пенна, из-за убийства которой разыгрывается жестокая драма, в фильме Клинта Иствуда «Таинственная река», получившем восторженные отзывы прессы и кинокритиков. В очередной, и пока полной тайн, киноверсии «Призрака оперы», в которой Эмми играет юную оперную звезду Кристину, она, конечно же, сама поет все оперные арии.

Но мы встретились с Эмми, чтобы поговорить не о Кристине, а о ее предыдущей героине — юной старшекласснице Лоре, застигнутой в Нью-Йорке колоссальной эколого-климатической катастрофой. Эмми пришла на встречу в прелестном белом с желтым оттенком комплекте — в обнажающем плечи свитере, очень короткой юбке в складку и на соответствующей этой одежде туфлях на высоких каблуках. Эмми — новая звезда, которой доставляет удовольствие непринужденно болтать о своих киноработах, партнерах и режиссерах, о своем участии в большом фильме с массой спецэффектов и о том, как она «растапливала лед» с порою чуть «бестолковым» Джейком Гилленхалом…

— Какой фильм-катастрофа тебе нравился, когда ты была маленькой?

— «Смерч»… Хелен Хант, игравшая героиню «Смерча», была великолепна.

— «Послезавтра» — твой первый фильм со спецэффектами? Каково было участвовать во всем этом?

— Конечно, здесь мне было труднее, чем на съемках моих предыдущих фильмов. Я приходила на съемки «Послезавтра» из скромного по бюджету и масштабам, независимого, движимого характерами героев традиционного кино. И совершала погружение в нечто, что было подобно развороту на 180 градусов. Фактически я снималась в «Таинственной реке» и в «Послезавтра» одновременно, я летала туда-обратно.

— Должно быть, это действительно отличается — работа с вкрадчивым, спокойным режиссером Клинтом Иствудом и работа с режиссером «Дня независимости» Роландом Эммерихом?

— Да. Работа с Клинтом отличается по той причине, что она проходит в очень интимной, очень спокойной и невероятно подчиненной характерам персонажей обстановке, это — процесс индивидуальный, один на один. И после такой работы, на следующий день, я летела на съемочную площадку к Роланду. В Монреале в павильоне он построил для съемок декорации четырех кварталов Нью-Йорка с движущимися такси и автобусами, и все это было затоплено водой. Все заливалось потоками воды до потолка, и Роланд управлял нами с помощью микрофона, его голос звучал словно голос Бога. Это был самый странный эксперимент из тех, в которых я когда-либо участвовала. Но в каком-то смысле для меня это было почти похоже на возвращение в оперу. Это было фантастично. Конечно, было сыро и холодно, и мы почти все время дрожали. Но в запасе было столько адреналина, и пройти через все это было так важно для меня, пришедшей из скромного традиционного кино. Мне необходимо было выяснить, смогу ли я быть убедительной в выражении искренности чувств, по крайней мере, в любовной истории моей героини и героя Джейка…

— Сколько дней вы снимались в этом огромном, затопленном павильоне?

— Ну, сначала — две с половиной недели. Но Роланд все любит доводить до совершенства. Он пятьсот раз на дню переделывает все самое главное, если считает, что это необходимо. Но, я думаю, подобные испытания и переживания находят отклик в душе актера. Есть бесчисленное множество режиссеров, которые не знают, чего хотят. Так вот, когда ты попадаешь к режиссеру, который точно знает, чего хочет, я полагаю, это как раз тот случай, когда ты чувствуешь себя в безопасности.

— Ну а как работалось с Джейком?

— Фантастически. Он — фантастический парень. Очень интеллигентный. И вообще было очень забавно, потому что получилось так, что на съемочной площадке я оказалась единственной девушкой. Обычно на съемках присутствовали Марк Гордон, наш продюсер, Роланд, Джейк, Дэннис Куэйд (он играл отца героя Джейка) и я. Так вот Джейк в этой компании был похож на моего старшего брата, которого у меня никогда не было. Это было действительно чудесно. В работе мы с Джейком двигались в одном направлении. Мы оба уделяли большое внимание подготовке, но когда мы оказались на съемках, нас будто понесло, и интуитивно мы нащупали массу путей, позволяющих расширить рамки образов наших героев, раздвинуть их границы. Мне кажется, мы и в самом деле хорошо поработали вместе.

— Ну а как Джейк воспринимал то, как вы с ним выглядите? Было бы на него не похоже, если бы он как-нибудь это не откомментировал. Он отпускал шутки?

— В действительности он выглядел совершенно отупевшим. Думаю, мы были такие замерзшие и промокшие и так все время дрожали, что ни у кого не было сил на шутки, особенно после того, как Роланд уже в пятисотый раз за день собирался произнести: «Сделаем это еще раз». Однако Джейк всегда был настроен очень позитивно. В нем масса положительной энергии.

— Да, никто, кроме тебя, не находил его совершенно отупевшим.

— Да. Ну что ж, получается, что так.

— Какая из сцен фильма потребовала от тебя наибольшего напряжения сил?

— Кажется, одна из сцен в воде, потому что она потребовала наибольшего физического напряжения, ничего подобного я раньше в кино не делала. Ты находишься в воде две с половиной недели по двенадцать часов ежедневно и еще пытаешься при этом продолжать работу над ролью, делая из своего персонажа реального человека со всеми его достоинствами и недостатками. Это был самый напряженный момент в работе — надо было поддерживать определенный эмоциональный настрой, пока съемочная группа приводила в порядок декорации и подливала воду.

— У тебя были какие-нибудь страхи перед началом работы с Роландом Эммерихом, завоевавшим репутацию создателя крупномасштабных боевиков и зрелищных фильмов?

— Нет. Потому что я — поклонница подобных фильмов. И всегда хотела принять участие в большом фильме. И я понимала, что для меня нет лучшего режиссера, работающего в этом жанре, чем Роланд. К тому же, когда я с ним встретилась, я ясно поняла, что он по достоинству оценил тот момент, что раз я пришла из независимого кино, значит, буду со своей героиней в искренних, доверительных отношениях, а это ему и требовалось. И это действительно вызывало у него уважение. Масштабные фильмы потрясают, они интересны, они развлекают, им и полагается быть таковыми, но они были бы еще лучше, если бы за всем этим размахом открывались настоящие чувства, душевность, а герои испытывали искреннюю любовь.

— Ты проходила пробы на роль в «Послезавтра»?

— Конечно, я пробовалась. Я пришла и дожидалась своей очереди наравне с другими девушками, тоже пришедшими на пробы. Со мной не обращались как-то особенно. У меня была встреча с Роландом и Марком, я пришла и прочла им отрывок, затем была сцена с Джейком, мы ее сыграли, вот и все. Я думаю, эта пробная сцена как раз и была тем моментом, когда я проявила себя. Такое случается, когда вы получаете свой шанс. Вы хватаетесь за него. Думаю, всякий мог бы броситься в воду, но не всякий мог бы броситься в воду, передавая при этом душевное и эмоциональное состояние своего персонажа.

— Ты еще учишься в школе, и Джейк старше тебя. Это хоть сколько-нибудь тебя не смущало? Тебя не испугала совместная сцена на пробах?

— Нет. Я не думаю, что Джейк выглядит гораздо старше меня. Полагаю, мы действительно с ним ладили, у нас, в самом деле, все было отлично. Я уверена, что сцена на пробах была тем моментом, когда я доказала, что смогу сыграть героиню. Думаю, по сути своей, моя Лора — девушка современная, решительная и смелая, но при этом ранимая и женственная. И я ясно понимала, что на пробах надо показать, что в отношениях между нашими героями происходит какая-то химическая реакция, завязывается любовная история. В противном случае не было бы испытаний, которые продолжались до конца фильма.

— Так все-таки химическая реакция имела место?

— Имела. У меня не было выбора. Это должно было присутствовать. К тому же это не составило труда. Джейк ужасно привлекателен. Так что это не потребовало от меня каких-то особенных усилий, не скажу, что постоянно занимаюсь подобным всю свою жизнь, но, думаю, температура на съемочной площадке повысилась. Кое-кто заставил плавиться лед! (Смеется).

— Где было труднее, в опере или в Голливуде?

— В опере. Полагаю, в опере была более жесткая конкуренция, ведь все мы были очень юными, и потому в борьбе за партии мне приходилось соперничать не только с девочками, но и с мальчиками. Девочки при этом частенько снимались с прослушиваний. К тому же я допускалась на прослушивания только дублирующего состава и считала это несправедливым. Это и явилось одной из причин моего ухода из оперы. А еще я считаю, что когда ты проходишь прослушивания в семь или восемь значительных опер, ты испытываешь сильнейшее нервное напряжение. Но все это стало для меня чем-то вроде отличной подготовки.

— Есть что-нибудь такое в мире оперы, чего тебе не хватает?

— Да, я очень любила находиться на сцене, ощущая себя частью происходящего, при этом я чувствовала себя внутри большой семьи. Но мне кажется, что в кино я испытываю нечто подобное. Когда ты вместе с коллегами отправляешься на полгода в Монреаль, когда там самая холодная пора, вы становитесь семьей. И это ощущение было похоже на то мое состояние в опере. А это состояние для меня одно самых любимых.

— В четырех публикациях в прессе тебя назвали «молодой актрисой, за которой стоит следить». Подобное как-то тебя тяготит?

— (С убежденностью в голосе). Не думала об этом, пока вы меня не спросили. В общем-то, нет. Когда работа идет трудно, но ты занят делом, которое тебя вдохновляет, которое может сделать тебя известной, и которым ты будешь гордиться, думаю, ты чувствуешь, что стоит отдать работе в фильме семь или восемь месяцев своей жизни и вложить свои душу и сердце в создание образа героини. Когда кто-то пишет об этом, о том, что я чувствую, я, на самом деле, испытываю удовольствие, это не тяготит, наоборот, вдохновляет.

— Это действительно приятно, снова запеть? Ведь именно это произошло с тобой на съемках «Призрака оперы»?

— О, да. С удовольствием выпевала каждую ноту. Конечно же. Когда я была маленькой, я хотела стать врачом, адвокатом или астронавтом, но особенно мне хотелось стать оперной певицей. Именно оперной, чтобы и петь, и играть. Я могла добиться этого. Я была так увлечена осуществлением своей мечты стать большой оперной звездой, поэтому я и занималась этим на съемках «Призрака оперы» в течение восьми месяцев. Мне действительно казалось, что я живу этой жизнью. И это было великолепно.

— Могла бы ты побольше рассказать об этом фильме?

— Этот фильм и в самом деле — захватывающее зрелище. Он — из разряда картин с грандиозными, поражающими воображение, постановочными эффектами, фантастическими костюмами. Полагаю, Джоэл ШУМАХЕР в качестве режиссера — потрясающий выбор. У него такой наметанный глаз на детали, он досконально разбирается в декорациях и костюмах, мельчайшее украшение на корсаже героини не останется без его внимания, и он точно знает, почему говорит героиня, и что именно она говорит. Возможность и петь, и играть в одном фильме — это просто фантастика, а ведь игра и пение — это две мои страсти. Но также здесь мне представилась возможность сыграть героиню, которая так подвержена комплексам и так противоречива… в общем, у меня была масса возможностей для выражения целого спектра эмоций.

— Как ты думаешь, почему Голливуд был так к тебе благосклонен?

— Просто однажды я вошла в комнату и произнесла: «Мне очень нравится эта героиня, почему бы вам не дать ее роль мне?». Нет. Я никогда ничего подобного не говорила. У меня бы смелости не хватило, но я также никогда не занималась чем-то таким, о чем бы потом сожалела. Я бы предпочла вернуться в колледж. Колледж так для меня важен. Думаю, на самом деле две вещи для меня тесно взаимосвязаны — образование и кинобизнес. И прежде чем взяться за что-то, что меня по-настоящему заинтересовало, я хорошенько все обдумываю, и лишь потом отдаюсь этому целиком. Вот поэтому есть масса вещей, в которых я участвовала и которыми горжусь.

— Есть ли какой-нибудь особенный совет, из тех, что тебе давали режиссеры?

— Я получила несколько хороших советов от режиссеров. Например, от Клинта Иствуда. «Невозможно делать хорошую работу посреди хаоса» — эту фразу он произнес одной из первых, когда я вышла на съемочную площадку. Она поразила меня. Я ясно поняла, что каждый большой коммерческий фильм, в котором я когда-либо буду участвовать, потребует от меня внутренней собранности и выражения пережитых мною эмоций, но чтобы по-настоящему их выразить, надо побыть хотя бы несколько мгновений в тишине наедине с собой. Ведь когда кругом хаос, и люди бегают, кричат, то и сама съемочная площадка может быть тихим ужасом. Думаю, моменты тишины просто необходимы. Полагаю, необходимую себе атмосферу можно создать либо в собственном трейлере, либо в собственной ванной комнате, либо где-нибудь в уголке студии. Можно просто уйти в сторонку и сфокусироваться на самой себе. Думаю, это вполне позволит расслабиться.

— На скольких языках ты говоришь?

— Я говорю по-английски и немного по-французски, по-французски я говорю в фильме. Но пою я где-то на пяти разных языках.

— Могла бы ты вернуться в Метрополитен и спеть какую-нибудь сольную партию?

— Такое возможно. Я могла бы быть нужной в опере, потому что я родом оттуда, и если бы я могла когда-нибудь оказаться там полезной, я бы сделала все, что от меня потребовалось. Мне кажется, есть столько интересных вещей, которыми можно было бы заняться, но моя проблема заключается в том, что уж если я берусь за что-нибудь, будь то фильм, учеба, или я просто пытаюсь жить нормальной жизнью и иметь нормальных друзей, никакого отношения, слава Богу, к кинобизнесу не имеющих, я выкладываюсь на 150 процентов. Как раз по этой причине я и не могу одновременно сниматься в кино и получать образование. Я делаю паузу и занимаюсь чем-то одним и только затем другим. Но полагаю, я бы выполнила свои обязательства на 150 процентов, получив оперную партию, только до сих пор такая возможность мне не представилась.

— В каком предмете ты специализируешься в колледже?

— Если я его когда-нибудь закончу. Хотя бы этот курс. Но я, вероятно, получу диплом уже в пожилом возрасте. Вообще-то, я планирую специализироваться в английской литературе и, может быть, изучать философию.